Лавина любви - Страница 17

— Почему бы и нет? — Мэтт пожал плечами, все еще не глядя на нее, словно его вовсе не волнует ее будущее. — Работа, несомненно, более достойное занятие, чем поездки по всему свету в поисках острых ощущений.

— Может быть. — Она помолчала, словно обдумывая его слова. — Но ведь даже мысли об острых ощущениях заставляют мозг вырабатывать адреналин!

Мэтт искоса посмотрел на нее. Поскольку под навесом было темнее, чем на улице, невозможно было с уверенностью сказать, о чем он сейчас думает. Правда, его мысли и всегда оставались для нее тайной за семью печатями.

— Ты не согласен? — настойчиво спросила она.

— Это зависит, по-моему, от того, чего ты ждешь от жизни, — уклончиво ответил он. — Лично для меня погоня за удовольствиями, развлечениями, острыми ощущениями подобна наркотику. Рано или поздно его действие кончается. И что дальше? Проблемы, которых ты старался избежать, никуда не делись.

— Как здесь темно! — Джинджер решила свернуть с темы, которая оказалась довольно скользкой. Ей как-то не хотелось думать о серьезных проблемах, о том, что ждет ее впереди. Совсем скоро жизнь ее вернется в привычную колею, а сейчас… — Может, выйдем отсюда и немного порезвимся?

— Что ты имеешь в виду, Джинджер? — На этот раз он посмотрел на нее. Его голубые глаза сверкнули в полумраке.

— Давай слепим снеговика! — предложила она. — Когда я уеду, будешь смотреть на него и вспоминать обо мне. — Интересно, подумала она, а буду ли я вспоминать о нем? Тут Джинджер поняла, что ей совсем не хочется вспоминать. Ей хочется быть с ним! Вставать и видеть его, слышать его голос, разговаривать с ним и… обнимать его. — Впрочем, что это я? Очевидно, я и так тебе надоела. — Она повернулась и вышла из-под навеса на сияющее зимнее солнце.

Она не ожидала, что он пойдет за ней. Она поняла, что он все же вышел, только когда его голос произнес из-за ее плеча:

— Ладно. Давай слепим себе память. Снеговика. — Он поравнялся с ней, теперь они шли бок о бок. — Только снеговик не очень-то похож на тебя. Слишком круглый и толстый.

Джинджер надула губы.

— Издеваться не обязательно. Я знаю, ты считаешь меня надоедливой пустышкой.

— Когда я так говорил? — Он приподнял ее лицо за подбородок и посмотрел ей в глаза. — Разве я так говорил?

— О, твои взгляды были красноречивее всяких слов!

— Ну а теперь кто из нас склонен к огульным обвинениям?

Она нерешительно посмотрела на него.

— Снег ждет, миледи! — Он широко, театрально поклонился, все так же не сводя с нее глаз, и она нерешительно улыбнулась. — Разумеется, придется срезать у нашего снеговика, вернее снежной бабы, лишний жир…

— Интересно, как мы слепим плоскую и костлявую снежную бабу?

— Плоскую и костлявую? — Мэтт негромко рассмеялся. Она ощутила, как внутри нее нарастает теплая волна. — Насколько я помню, тебя нельзя назвать ни плоской, ни костлявой.

Он встал на колени и стал подгребать к себе снег, чтобы сделать подножие для их снежной бабы. Джинджер присоединилась к нему. Довольно часто их руки соприкасались. Она не отдергивала руки, притворяясь, будто не замечает случайных прикосновений.

— Думаю, сходство будет небольшим, но ты вряд ли будешь в обиде, — сказал он, когда они закончили лепить постамент и перешли непосредственно к телу.

— Постараюсь, — пообещала Джинджер. Даже когда он лепит глупую снежную бабу, он так сосредоточен, что у нее мурашки бегают по спине. Интересно, а в постели он так же сосредоточен? — А ты будешь думать обо мне, глядя на нее? — спросила она небрежно.

Он искоса посмотрел на нее. На этот раз она неизвестно почему почувствовала прилив небывалой смелости и выдержала его взгляд. Он первый отвел глаза в сторону.

— Почему ты думаешь, что для того, чтобы вспоминать о тебе, мне нужна снежная баба? По правде говоря, у меня отличная память.

— Она у тебя идет рука об руку с чувством благопристойности?

Он негромко рассмеялся, и она почувствовала, что дрожит.

— И память, и чувство благопристойности не идут у меня ни в какое сравнение с любознательностью. Поэтому позволь задать тебе нескромный вопрос: что за игру ты затеяла?

— Кто, я? — Джинджер удивленно захлопала ресницами. — Какую игру?

— Не строй из себя невинного ангелочка. — Он схватил ее за руку и наклонился так, что лицо его оказалось вровень с ее головой. — Для дамы, которая жадно ищет развлечений, ты слишком прозрачна. Я могу прочитать твои мысли, словно ты шестнадцатилетняя девчонка.

— И что же ты читаешь на моем прозрачном лице? — спросила Джинджер. Щеки у нее пылали.

— То же, что прочитает любой мужчина, когда женщина пожирает его взглядом. — На улице, под неправдоподобно ярким зимним солнцем, глаза его казались такими же синими, как небо над их головами. Она поневоле залюбовалась его мужественными чертами. — Ты еще с обеда буквально ешь меня глазами. Думаешь, я ничего не замечаю?

— Нет! — запротестовала Джинджер, однако под его настойчивым взглядом пристыженно опустила голову.

Мэтт торжествующе рассмеялся.

— Врушка!

Несколько мгновений — ей показалось, что прошла вечность, — они пристально смотрели друг на друга. Сердце готово было выскочить у нее из груди. Губы их находились на опасно близком расстоянии друг от друга. Джинджер показалось: еще немного — и она упадет в обморок, как героиня викторианского романа. При одной мысли, что сейчас он ее поцелует, она вся напряглась, сердце стучало молотом у нее в груди, в голове шумело. Сейчас… сейчас его чувственные губы прикоснутся к ней…